Накопленный опыт и новые задачи

Создание такого монументального полотна, как «Боярыня Морозова», ставило перед Суриковым новые, более сложные творческие задачи в решении образов, композиции, колорита.

В «Стрельцах» мужские и женские образы неравноценны. По художественности исполнения женские образы уступали мужским, а их чувства определялись не столько идейной убежденностью, как это было у самих стрельцов, сколько семейным горем и непосредственно личными переживаниями на этой почве, что и выражено в характере их страданий. В «Меншикове» женские персонажи по глубине их постижения и художественности трактовки ничуть не уступают мужским. Внутренний мир женских образов раскрыт с предельным совершенством. Но страдания дочерей Меншикова опять-таки связаны с переживаниями личного характера: их переживания вызваны бедой, обрушившейся на всю семью; причем кроткая Мария еще больше, чем ссылку, переживает свою сердечную драму.

Боярыня Морозова тоже страдалица, но совершенно иного типа, чем стрелецкие жены или дочери Меншикова. Тут художнику предстояло создать образ женщины активной, страстно, фанатически преданной своей идее и добровольно идущей на страдание и гибель во имя этой идеи; надо было также поставить эту женщину-трибуна в соотношение с огромной пестрой толпой народа и написать целую галлерею образов, в том числе и женских, к которым обращается Морозова и чувства которых — горе, сострадание, скорбь, равнодушие и т. д. — обусловлены уже не личными или семейными причинами, а их идейным отношением к «старой вере» и к мученице за эту идею — раскольнице Морозовой. А это значит, что и сама Морозова, и все образы толпы являются выразителями не только личных, но и определенных общественных чувств и настроений.

По огромному разнообразию типов и переживаний и по характеру отношения к событию образы «Боярыни Морозовой» требуют от художника отыскания иных, новых решений, по сравнению со «Стрельцами» и «Меншиковым».

В «Стрельцах» композиция не имела единого центра, а состояла из ряда внутренне связанных друг с другом композиционных «узлов», каждый из которых имел свой центр. В «Меншикове» осуществлена дальнейшая разработка принципа такого композиционного «узла», при этом внутренняя динамика чувств, мыслей и переживаний действующих лиц раскрыта через подчеркнутую внешнюю статичность композиции.

Иной характер композиции требовалось найти для «Боярыни Морозовой», где внутренняя динамика выявляется через внешнюю. В этой картине есть композиционный центр, но не статичный, а находящийся в движении (сани). В соответствии с этим должно быть найдено и композиционное решение — для толпы народа в целом и для каждого человека в отдельности. При этом задуманная новая картина (в отличие от «Меншикова») мыслилась художнику как огромная многофигурная композиция, в которой (в отличие от «Стрельцов») фигуры даны в размер человеческого роста.

Поэтому в работе над композицией «Боярыни Морозовой» художник столкнулся с новыми, более сложными задачами, для которых одного накопленного опыта не хватало.

В еще большей мере это относится к колориту. Уже первый эскиз «Морозовой» 1881 года показывает масштаб замысла Сурикова. Художник намеревался создать картину, в которой действие развертывалось бы в ясный зимний день, на широкой площади, в присутствии огромной массы народа в ярких разноцветных одеждах Древней Руси, провожающего — кто плачем, кто смехом — страстную раскольницу.

Опыт, накопленный Суриковым в решении живописных проблем в процессе создания «Стрельцов» и «Меншикова», был очень ценен, но его одного было недостаточно.

«Утро стрелецкой казни» написано художником в сумеречном, предрассветном освещении темного осеннего дня, вследствие чего все краски затемнены и картина страдает некоторой чернотой.

Живописное решение полотна «Меншиков в Березове» отличается высоким совершенством, но сам сюжет картины требовал изображения события, происходящего внутри тесного, скудно освещенного помещения березовской избы, что определило сдержанное, приглушенное цветовое звучание картины, хотя и поражающей исключительной тонкостью колористических оттенков.

Для колорита «Боярыни Морозовой» нужно было найти иное решение, как по характеру самого сюжета — места, времени и обстоятельств изображаемого события, — так и по идейному содержанию суриковского замысла, требовавшего раскрытия своеобразной красоты народа и народного творчества Древней Руси, красоты, которую надо было выразить и в особенностях самого национального колорита картины.

Суриков понимал, что переход от «Стрельцов» и «Меншикова» к «Боярыне Морозовой» требует особой подготовки. Эта подготовка велась в двух направлениях.

Одно из них было связано с передачей пленэра. После написанного в интерьере «Меншикова» надо было усилить работу на пленэре в условиях, приближающихся к задачам «Морозовой», после сумеречного освещения «Стрельцов» необходимо было писать натуру при сильном рассеянном дневном свете, окруженную воздухом, обогащенную сложными рефлексами, на фоне белого снега.

Другим направлением было изучение опыта великих мастеров, создававших многофигурные полотна со множеством персонажей, изображенных в натуральную величину.

В России единственным произведением, которое в этом смысле могло помочь Сурикову, было написанное в Италии «Явление Христа народу» Александра Иванова, которое внимательно штудировал и высоко ценил Суриков. В этой картине сказались результаты глубокого изучения Ивановым творчества итальянских колористов эпохи Возрождения. К освоению их опыта звал Сурикова и его учитель И.И. Чистяков — горячий поклонник А. Иванова и венецианских колористов. Но в Эрмитаже и вообще в России больших многофигурных полотен итальянских колористов не было; чтобы их увидеть, надо было ехать за границу, в музеи Германии, Франции, Италии.

В перерыве между «Меншиковым» и «Боярыней Морозовой» в работах Сурикова видны оба эти направления, важные для его подготовки к решению вставших перед ним труднейших задач.

Весной 1883 года Суриков выставил «Меншикова», а летом он уже пишет большой этюд, почти картину — «Старик на огороде», где наряду с правдивым воспроизведением ярко характерного старика сторожа уделяет исключительное внимание изображению на пленэре освещенной человеческой фигуры в натуральную величину.

Летом того же 1883 года Суриков пишет в Перерве с А. Цветкова этюд нищего (который дал толчок созданию образа юродивого в «Морозовой»).

Вскоре после написания «Старика на огороде» и этюда с нищего Цветкова Суриков выезжает за границу.

И обе эти его летние работы и заграничная поездка имеют прямое отношение к последующему созданию «Боярыни Морозовой».

Рассмотрим сначала обе эти работы, а затем проанализируем материалы поездки Сурикова за границу.