Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

«Милосердный самарянин»1

Получив четыре серебряные медали, Суриков приобрел право конкурировать на Вторую золотую медаль и с нетерпением ждал начала этой работы. Несмотря на дискуссию, которая шла в 1873 году между профессорами о методах выбора тем и сюжетов для соискателей на золотые медали2, — тему по-прежнему назначила Академия и тема по-прежнему была библейской. Студенты, допущенные к конкурсу, ждали, когда ее объявят. Еще в январе Суриков сообщил родным: «9 марта зададут писать картину на золотую медаль»3. Когда до объявления темы оставалось три-четыре дня, Суриков писал: «В субботу, на нынешней неделе буду работать на золотую медаль»4.

Предварительно академическим начальством были намечены следующие темы: «Возвращение блудного сына к своему отцу», «Иосиф толкует сны в темнице Хлебодару и Виночерпию», «Дети Иакова показывают одежду Иосифа его отцу», «Притча о фарисее и самарянине»5; из всех этих тем предпочтение было отдано последней. После конкурса 8 марта Суриков, представивший эскиз на тему «Милосердие самарянина»6, был утвержден конкурентом на Вторую золотую медаль и начал усиленно работать над картиной. Он так занят, что в течение нескольких месяцев не пишет домой и просит родных не беспокоиться: «Я просто занялся делом очень серьезно. Работаю картину на золотую медаль»7. Далее опять большой перерыв в письмах и объяснение: «Причиной тому было окончание картины... дня через три будет присуждение золотых медалей. Говорят многие, в том числе и ректор, что я получу золотую медаль, тогда можно будет на будущий год работать и на большую золотую медаль»8. И, наконец, Суриков сообщает родным радостную весть: «Пишу вам, что я получил золотую медаль за картину, о которой писалось в некоторых газетах. Если хочешь, Саша, то прочти статью обо мне в «Всемирной Иллюстрации», 14 ноября, № 307»9.

Картина «Милосердный самарянин» действительно должна быть отнесена к числу лучших работ Сурикова академического периода.

Поражает прежде всего общее впечатление от картины, ее свет и воздух, ее пленэр (совершенно не свойственный в то время академическим работам). Уже одно только решение этой новой и сложной проблемы могло увлечь художника и поглотить все его внимание и творческие силы. Но Суриков и здесь остается верен реалистическим принципам, развитым в нем Чистяковым. Для него передача пленэра не является самоцелью, а подчинена выражению идейного замысла картины и служит средством, органически участвующим в раскрытии сюжета и помогающим воссоздать конкретную обстановку, место и обстоятельства изображаемого события.

В картине превосходно передан знойный воздух раскаленной пустыни. Светло-желтый песок, ярко освещенный и нагретый солнцем, кажется почти белым. Кое-где на поверхности земли видны мелкие комья и камни, почти не отбрасывающие тени, как это бывает в полдень, когда солнце в зените. Над песчаной пустыней поднимаются слои нагретого воздуха, совершенно растворившего линию горизонта, — дали затянуты сизо-голубоватым маревом, на фоне которого рисуется удаляющаяся фигура фарисея. В отдалении, на втором плане слева, — небольшой ослик, покрытый попоной, с привязанными глиняными флягами. Ослик уткнулся мордой в сухую, чахлую, сожженную зноем траву не зеленого, а какого-то пыльно-серого цвета. Тот же раскаленный зной чувствуется и в цвете неба; его голубизна стала почти белой, как и песок, и лишь на горизонте постепенно приобретает светло-сиреневый, затем голубой, сиренево-розоватый оттенки, незаметно переходя в окраску песка, который на переднем плане становится желто-белым.

Па фоне пустынного знойного пейзажа четко вырисовываются центральная группа из трех фигур. На первом плане лежит обессиленный странник — старик, в изнеможении упавший на бок. Слева — нагнувшийся к нему негр, справа — поддерживающий его самарянин.

Старик — жилистый, худощавый; под дрябловатой кожей, опаленной солнцем, видны его худые ребра и костистая грудь. Ослабевшая шея не может более удерживать голову, и старик подпирает ее левым плечом. Хотя Суриков хорошо передал состояние крайнего изнеможения и слабости умирающего, в излишней тщательности анатомической прорисовки каждого мускула и сухожилия еще чувствуется штудирование натурщика.

Самарянин — в белой одежде, перехваченной широкой красной лентой. На голове — белое покрывало. Характеризуя внешний облик самарянина, Суриков использует этнические особенности: лицо с горбатым длинным носом, длинная темная остроконечная борода, слегка выпяченные большие губы и крупные опущенные веки. Левой рукой самарянин поддерживает старика, а правую ладонь, согнутую горстью, протянул к слуге-негру и с необычайным вниманием смотрит на узкое горлышко фляги, откуда вот-вот должна политься струйка воды. В образе самарянина, хотя и меньше, чем в образе старика, но все же чувствуется натурщик.

Иное дело превосходный образ слуги-негра. Отличная по индивидуальной характеристике и выразительности голова, сильная коренастая фигура, убедительные поза и движение — безупречны по форме и рисунку. В то же время можно поражаться, с какой колористической тонкостью передал Суриков оттенок цвета темной кожи и фактуру густых курчавых волос негра. В его ухе большая серьга, на бедрах ярко-красная повязка. Негр опускает голову и осторожно наклоняет узкое горлышко дорожной фляги. И то, как напряженно смотрят на горлышко и самарянин и негр, сразу же воссоздает атмосферу безжалостной, раскаленной, бескрайней пустыни, где каждая капля воды — драгоценность, даже больше чем драгоценность, ибо здесь нередко от капли воды зависит жизнь человека. И именно о таком случае повествует притча о самарянине. Чтобы не пролить лишней капли и нацедить ровно столько воды, сколько нужно для спасения умирающего, негр весь превратился во внимание; он уперся левой рукой в колено и медленно, нажимом указательного пальца наклоняет флягу; от напряжения у него на лбу набухли складки и чуть вытянулись вперед губы.

Милосердный самарянин. 1874

Образы самарянина и негра слуги полны сочувствия к обессилившему путнику. Разительный контраст с ними представляет маленькая бесстрастно удаляющаяся фигура фарисея, и в этом бесстрастии сквозит какое-то особенно подлое равнодушие, вызывающее смутное чувство возмущения у зрителя, хотя сама эта фигура и дана вскользь, вдали, как дополнительный штрих ко всему происходящему на первом плане.

В обдуманной разработке сюжета и композиции сказываются чистяковские принципы. Расположение трех фигур в пространстве глубоко продуманно и определяется смыслом события, характерами и поступками персонажей.

Много удалось достичь Сурикову и в передаче очень трудного в данном случае освещения. Если внимательно присмотреться к тому, как написана одежда самарянина, то можно увидеть, что ее белые ткани, в зависимости от формы складок, и отражают солнце, и, в затемненных местах, чуть пропускают его лучи. Поэтому в тенях Суриков ввел желтые и голубые тона и отлично передал сложные рефлексы. Суриков не закрашивает теней свойственной академической живописи нейтрально-серой «теневой» краской. Вместо этого он ставит — и во многом решает — задачу, которая была не по плечу в те годы не только студентам Академии художеств, но и признанным живописцам, а именно: он стремится запечатлеть трепет рефлексов внутри света и тени, например, в рукаве самарянина, протянувшего руку, в складке под его левым коленом, в отвороте чалмы возле уха.

В картине «Милосердный самарянин» видно усвоение Суриковым педагогической системы Чистякова, следование его призыву учиться у Александра Иванова. Это сказалось в тщательном продумывании различных характеров каждого действующего лица, в разработке такой композиции, которая (как говорил Крамской об А. Иванове) определялась бы не произволом, а идеей внутренней необходимости: в рисунке это поиски благородных линий и сочетание их красоты и ритма с жизненной правдой; в живописи — тональное единство, построенное на общей светлой гамме и письме полутонами, сглаживающими резкие переходы от светов к теням. Здесь эта задача была особенно трудна, учитывая конкретную обстановку (знойный солнечный день в пустыне) и цветовые контрасты персонажей (темное обнаженное тело негра, белый плащ и повязка самарянина), но Суриков с ней вполне справился.

«Милосердный самарянин» по своей законченности является действительно картиной — первой большой картиной, созданной Суриковым в качестве самостоятельной академической работы.

И все же «Милосердный самарянин» по своему сюжету и характеру остается еще произведением, исполненным для Академии, и Суриков тщательно соблюдает в нем все требования, предъявляемые к академической программе, — недаром картине была присуждена золотая медаль. Картина не свободна от недостатков академических работ: в образах старика и самарянина угадываются натурщики, в трактовке тела и драпировок чувствуется следование обязательным академическим правилам и т. д.

Но вместе с тем «Милосердный самарянин» свидетельствует и о больших успехах, достигнутых Суриковым под руководством Чистякова в «уменьи сочинять картины», а также о том, что молодой художник не довольствовался требованиями академической программы и, выполнив их, добился одновременно такой конкретности в передаче реальной обстановки события — знойного воздуха раскаленной пустыни, пленэра, такой убедительности в образе слуги-негра, что сделал важный шаг от условности академизма в сторону жизненной правды.

Связанный условиями задания, вынужденный изображать такие черты природы, быта и человеческие типы, для которых он не располагал достаточно конкретным материалом, Суриков не мог в «Милосердном самарянине» достичь большего.

Более решительный отход от академизма стал возможен для Сурикова, как только он взялся за тему более ему близкую и получил право на самостоятельность в сюжетной разработке этой темы («Княжий суд»). К рассмотрению этой работы Сурикова, имеющей большое принципиальное значение и носящей до некоторой степени переломный характер в его творческой деятельности в академические годы, мы и переходим.

Примечания

1. Милосердный самарянин. 1874. Х., м. 140×210. Красноярский краеведческий музей.

2. Об этом будет сказано ниже, в связи с разбором картины «Княжий суд».

3. В.И. Суриков, Письма, стр. 39. Письмо от 29 января 1874 г.

4. В.И. Суриков, Письма, стр. 39. Письмо от 5 марта 1874 г.

5. ЦГИАЛ, фонд 789, год 1873, опись 8, д. 238, л. 8.

6. ЦГИАЛ, фонд 789, год 1873, опись 8, д. 238, л. 8.

7. В.И. Суриков, Письма, стр. 40. Письмо от 4 июня 1874 г.

8. В.И. Суриков, Письма, стр. 41. Письмо от 25 октября 1874 г.

9. В.И. Суриков, Письма, стр. 41. Письмо от 20 декабря 1874 г. В указанном номере «Всемирной Иллюстрации» в обзоре академической выставки дана высокая оценка работам Сурикова «Пир Валтасара» и «Милосердный самарянин». Суриков назван «героем нынешнего академического года в смысле научной и практической подготовки для могучего самостоятельного творчества».

 
 
Покорение Сибири Ермаком
В. И. Суриков Покорение Сибири Ермаком, 1895
А. И. Суриков в шубе
В. И. Суриков А. И. Суриков в шубе, 1889-1890
Сибирская красавица. Портрет Е. А. Рачковской
В. И. Суриков Сибирская красавица. Портрет Е. А. Рачковской, 1891
Флоренция. Прогулка (жена и дети художника)
В. И. Суриков Флоренция. Прогулка (жена и дети художника), 1900
Флоренция
В. И. Суриков Флоренция, 1884
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»