35. И.Н. Крамскому

[Май 1874]

Пишу Вам, Иван Николаевич, несколько слов по поводу известия, полученного мною из Москвы, в коем гласят, что картина Ге и моя выставлены без рам и вследствие сего очень теряют. Ге, как присутствующий, первым может посылать свою картину, как хочет. Затем он ее продал. Главная цель, стало быть, достигнута, всякое кокетство с публикой с некоторой точки зрения бесплодно. Ну, а я, во-первых, не продал свою картину, во-вторых, делал раму, уж конечно, скорее для провинции, где из-за рамы готовы разориться скорей, чем из-за картины, да и сам я, наконец, как-нибудь устроил приличную багетку, как мне нравилось бы, теперь же все это делается не только по моему желанию, но совершенно против него. Я очень бы был рад, если бы вся выставка была послана без рам¹, и если это так, то я не говорю ни слова, но если одна картина является в кургузом виде, то, разумеется, в сравнении с другими она проигрывает, и неужто мои интересы до такой степени ничтожны для моих товарищей, что никому в голову не придет подумать о них. Это мне не кажется особенно нелепым — с грустью должен сознаться. Я не Боголюбов и не Антокольский, которых забывать опасно², а впрочем, может быть, я пишу вздор, издали так легко переврать и ошибиться. Очень может быть, что так и следовало сделать. Во всяком случае, если можно вставить картину в раму и в таком виде ее выставить в провинции, я признаюсь, очень бы желал этого.

Я Вам писал из Рима и описывал статую Антокольского. Получили ли Вы мое письмо? Я был бы очень рад, если бы Вы написали мне в Харьков, где я скоро буду. Многое меня интересует, когда я уехал, все вопросы висели над головой неразрешенными, а именно дело наше по отношению к Влад[имиру] Александр[овичу], выставка Академии, лекция Прахова, выставка наша в Москве, ее успех. Кто сопровождает, какое направление примет ее путь, где лето проведет, и проч[ее] и пр[очее]³.

Что делает многоуважаемый профессор Николай Николаевич? Я ему не пишу, ибо от него не получил ответа на первое письмо.

Сомов оставил меня без доски, вследствие чего я без гравюр, и за то спасибо.

Другой день у меня зубы болят невыносимо. Простудился в Неаполе, это все равно, что угорела барыня в нетопленой горнице. Надеюсь, что все Ваши здоровы. Как ведет себя Иван Иванович?⁴ Во всем этом принимаю я самый большой интерес и так как не скоро вернусь в Петербург, то от Вас только жду известия, если Вы для этого найдете время. А пока будьте здоровы и кланяйтесь всем.

Г. Мясоедов

Примечания

1. Картина «Чтение Положения 19 февраля 1861 года» и работа Ге «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы», купленная Л.В. Полетикой (с 1911 года — в ГТГ). Картина Мясоедова путешествовала с III выставкой Товарищества, совершив весь круг, а Ге отправил в поездку уменьшенное повторение своего произведения.

2. Боголюбов А.П. — пейзажист, маринист, автор работ, изображающих исторические сражения русского флота. Член Товарищества передвижников с 1873 года. Долго жил и работал во Франции, один из инициаторов создания и активный участник Общества взаимного вспомоществования русских художников в Париже. Был близок к представителям царской фамилии, часто прибегал к своим связям в пользу Товарищества, на что, видимо, намекает Мясоедов. О творчестве Антокольского не раз восторженно писал Стасов, это отчасти и объясняет слова Мясоедова.

3. Мясоедова интересуют результаты переговоров о взаимоотношениях Академии художеств и Товарищества передвижников, начатых по инициативе вице-президента Академии вел. князя Владимира Александровича 24 декабря 1873 года. В них участвовали художники М.К. Клодт, Боголюбов, Ге и К.Ф. Гун. 14 января 1874 года к ним был привлечен Крамской. Вице-президент желал, чтобы Товарищество «отменило свои отдельные выставки в Петербурге», соединив их с выставками Академии, дабы сплотить силы русского искусства. После обсуждения этих предложений на Общем собрании в письме от 31 января 1874 года Товарищество осторожно и деликатно отклонило предложения великого князя, отстаивая свою полную самостоятельность.

В феврале—марте 1874 года А.В. Праховым — историком искусства, археологом и художественным критиком — были прочитаны в Академии восемь лекций, посвященных современной западноевропейской живописи и скульптуре. Интерес передвижников к лекциям Прахова был вызван опасениями усиления академического лагеря, к которому, как они предполагали, примкнет Прахов. См. прим. 2 к письму 33. III передвижная выставка закрылась в Москве 31 мая 1874 года. В ее маршрут вошли города: Казань, Саратов, Воронеж, Харьков, Одесса, Киев, Рига. Путешествие закончилось 11 мая 1875 года. Сопровождал ее А.Д. Чиркин.

4. Упоминается H.Н. Ге, А.И. Сомов и И.И. Шишкин.